Мы живём на границе - Страница 40

Когда он вскочил в УАЗик и обернулся, Мирослав как раз захлопывал колпак своей кабины. Планеры замерли в траве, равнодушно отблескивая граненым остеклением. Володька решил больше не думать – он просто сделал все, что нужно и, увидев в специально установленное зеркало "отрыв" – рванул стопор и затормозил.

Через миг над его головой прошли, удаляясь и набирая высоту, два странных летающих объекта. На самодельных планерах улетали на юг четверо вооруженных оружием Великой Отечественной мальчишек.

Володька Баразов встал коленях на сиденье и начал молиться на родном языке Гюрги-Георгию, прося его о том, чтобы друзья вернулись… и обещая, что, если это не суждено им, он, осетин Баразов, отомстит за них. И за русских. И за серба.

За друзей…

…– Черт, черт, черт… – шептал Петька.

В кабине было достаточно просторно – она и проектировалась на двоих. Но Сергей чувствовал себя не уютно. С начала полета – его давила мысль, что они летят по воле ветров и ничего нельзя изменить. Правда, Петька действовал совершенно уверенно, да и планер Глеба и Мирослава летел почти в крыло. Но десять минут назад они влетели в это молоко, и теперь Сергей ежесекундно ждал: вот сейчас из этого то ли тумана, то ли туч вынырнет скала, и…

– Мы хоть правильно летим? – не выдержал он. Петька отозвался, не поворачиваясь (из-под кубанки на загорелую шею сползали струйки пота):

– Да летим-то мы правильно, компас-то есть… Тут плохо, что я ни скорости толком определить не могу, ни где мы… По расчетам – уже в Чечне, тогда надо спускаться, а то до Терека проскочим, что тогда делать? А как спускаться, блин?! Куда?! И откуда это взялось, солнечно же было… черт… Попробую снизиться, вдруг из нижней кромки выскочим, если это облака…

– Давай, – вздохнул Сергей, подумав, что готов на все, лишь бы выбраться из этого марева, где перепутались верх и время, низ и скорость.

Планер ощутимо кивнул носом, пошел вниз. Плечи Петьки поднялись, голова ушла в них, он подался вперед… и вдруг марево выбросило какие-то толстые серые щупальца, более темные, чем все остальное. Сергей вскрикнул – ему всерьез подавалось, что этот кисель ожил, как в фильме ужасов. Петька что-то выкрикнул, завалился направо… планер вильнул, вскинулся, скрежетнуло по борту, ударили по колпаку страшные скрученные когти…

– Дерево! – крикнул Петька. – О!.. – и в ту же секунду планер вывалился из белесого мешка.

Стена деревьев была в десятке метров, и Сергей сложился вдвое, пряча голову между колен и уже пенимая – избежать столкновения не удастся…

Удар!..

…"Хортен" отлетался, это было ясно сразу. Сергей не потерял сознания, хотя на какой-то миг вылетел из реальности. Когда же он в нее вернулся, то увидел, что левая сторона оторвана по самую кабину. В осыпавшееся стекло тянуло вечерним воздухом.

– Прилетели, – сказал Петька спереди и зашевелился.

– Жив?! – обрадовался Сергей, откидывая раму (остатки стекла падали на плечи и за шиворот).

– Жив, – отозвался Петька. – Хорошо, что гореть нечему… Удачно прилетели, вон она, тропа, внизу.

– Е… – выдохнул Сергей, поняв, что левая сторона планера висит над ущельем глубиной метров пятьдесят, по дну которого вилась каменистая тропка. На окружающих ее скалах (как раз на такой, возле большой рощи, и лежал планер) клубился туман. Или все-таки тучи. Торопясь, Сергей вылез наружу, прислушался, всмотрелся. – Обогнали мы их, или нет?

– Точно обогнали, – уверение сказал Петька, не вставая с места. – Это поворот у Сага – вон, скала Саг, ее не спутаешь, туда батька туристов в свое время водил, альпинистов всяких… Даже верхом сюда за сутки от границы не доберешься…

– Да вылезай, ты чего? – на земле Сергей обрел уверенность. Петька хмыкнул:

– Я бы рад, Бокс, только у меня того. Ноги.

– Чего?! – Сергей взлетел на корпус. Петька был бледен, по лицу катился пот, но он улыбался. – Что с ногами?! – Сергей перегнулся ниже и обмер.

Правая нога Петьки была сломана на ладонь ниже колена, над самым мягким сапогом. Ясно было, что сломана, потому что кость, прорвав камуфляжную штанину, торчала наружу, блестящая и розовая. В левой – в икре – торчала длинная фанерная щепа, насквозь пробившая тело, как старинный штык.

– Давай, вынимай меня отсюда, – сказал Петька. – Я потерплю.

– Да ты лучше ори… – сказал Сергей, холодея. Петька усмехнулся:

– А, да. Еще покричать: "Эй, тут русские!" По ущелью-то хорошо слыхать… Давай, Бокс, а то больно офигенно.

– Щас… – выдохнул Сергей, спускаясь в кабину. – Терпи, Сухов.

Он выдернул щепку одним сильным рывком. Петька издал странный звук, выгнулся и медленно обмяк. На сапог побежала кровь, Сергей попытался ее остановить, плюнул и потащил Петьку наружу, думая только об одном: не уронить бы! Не уронил, уложил под корпусом. Туман спускался с гор, как хищный зверь, удостоверившийся в слабости жертвы.

– Серёжка, – сказал Петька. Загара на лице у него не осталось. – Теперь вот что… На дырку наплюй, артерии целы, потечет и перестанет, штанина присохнет… А вот правая нога… Штанину режь, давай.

Сергей, сняв с пояса "байкер", располосовал и оборвал ее, не потеряв сознания только потому, что больше Петьке помочь никто не мог. Кость торчала из синюшного мяса, тянулась черная рваная рана. – Красиво… – сказал он, чтобы хоть что-то сказать. Петька засмеялся:

– Дай-ка мне ветку потолще… Сейчас ты эту штуку обратно вправишь… Грязь, конечно, но ничего, снаружи ей нельзя, а то вообще без ноги останусь. Серёжа, давай, – и он закусил зубами деревяшку.